Невидимые лидеры сетевого мира. Цифровые граждане начинают и выигрывают

В массовом сознании существует ряд клише и стереотипов, описывающих разные проявления лидерства как в современной культуре, так и в истории цивилизации. В частности, они означены в уже привычных концептах «властители дум» и «законодатели мод». Наше время подбросило в топку массового сознания классические характеристики лидерства, перекочевавшие из политологии, социологии и психологии. Так, о делении на формальных и неформальных лидеров знают даже школьники.

При этом недооцененной остается стратегия поиска лидерства, созданная Куртом Левиным уже на закате его интеллектуальной биографии в середине 50-х годов. Многие социологи и психологи помнят, что именно в это время Куртом Левиным был создан центр Групповой динамики. Но не все рефлексируют, что при разработке этого центра была спроектирована совершенно уникальная методология — Action research — исследование действием (Торберт, 2019; Гусельцева, 2020; Левин, 1946).

Методология «исследования действием» разительно отличается от многочисленных прямых процедур распознавания лидеров: рейтинговых методов, социометрии, референтометрии и др. Именно к последним нередко прибегают различные хэдхантинговые агентства, но разрешающая способность этих методов ограничена, так как они в основном располагаются в прокрустовом ложе прямых опросов. Все эти методологические процедуры, как правило, в фокусе своего внимания удерживают и зондируют актуальное лидерство, в том числе — лидерство организаций или личностей как владельцев «вчерашнего и сегодняшнего успеха». В каком-то смысле оно напоминает лидерство в продажах. При продажах сегодняшнего или вчерашнего успеха не столь важно, идет ли речь о «лидерах мнений», «лидерах изменений» или так называемых «трансформирующих» лидерах.

Наша же парадигма распознавания лидерства (см. Клод Леви-Стросс, 2016) — это парадигма потенциального лидерства, а не актуального. Она отличается особой методологией — методологией латентности (М. Гусельцева) и нацелена на распознавание тех лидеров, чьи действия направлены не на поддержание «успехов вчерашнего дня», а на не всегда заметное изменение текущей реальности. Левин, рассуждая о необходимости последовательного изменения культуры послевоенной Германии, писал: «Моисей вел детей Израиля через пустыню сорок лет, чтобы за это время перешло в иной мир поколение рабов, а оставшиеся в живых научились жить как свободные люди» (Левин, 2000, стр. 178). Анализ такого рода изменений возможен лишь при учитывании латентной составляющей перемен, к которой мы и обратимся.

«Латентных лидеров» иногда называют «скрытыми». Многих из них иногда путают с теми, кто во все времена носили маски серых кардиналов в мужском или женском обличии (Ришелье, мадам Помпадур, Суслов). Они, как правило, были идеологами и определяли смену политических режимов через трансформацию элит (см. теорию смены элит Вильфредо Парето). Но и концепция смены элит Парето, во-первых, ориентирована на поиск «успеха вчерашнего дня», а во-вторых, представляет, несмотря на все разговоры о лидерах «под маской», логику поиска лидеров под фонарем.

Мы сосредоточены на потенциальном латентном лидерстве в контексте самоорганизации сложных систем. Блестящие примеры такого лидерства и силы децентрализованных сетевых решений проанализированы в книге Ори Брафмана и Рода А. Бекстрема «Морская звезда и паук. Неудержимая сила организаций без лидеров» (Брафман, Бекстрем, 2003). Авторы описывают организацию работы, при которой «<…> С одной стороны, не было ни одного места, где бы принимались важные решения, но с другой, решения принимались повсюду» (Брафман, Бекстрем, 2003, стр. 28). Именно «гибкость, разделение власти и неопределенность» (там же) позволили в свое время отрядам апачей противостоять нападавшим на них испанцам, не имевшим возможности ответить на эту неопределенность.

Ключ к пониманию лидеров децентрализации и их потенциала — смена пространств принятия решений. В отличии от лидеров принудительных организаций, где лидер, как Монтесума или Сталин, находится во дворце или Кремле и наделен «властью социального тела», наделенный «властью примера» лидер децентрализации — подобно описанным в вышеупомянутой книге духовным и культурным лидерам апачей — используя «плавающий фокус», меняет пространство принятия решений.

В статье «Кто стоит у штурвала: борьба за волонтеров» (Асмолов, 2020b) ярко показано, что сегодня лидерство — это постоянная борьба вертикальных схем лидерства в персонализированных властных структурах и горизонтальных схем лидерства. Сегодня, в период Covid-а, феноменология потенциального сетевого лидерства в самоорганизациях выступает как наглядное подтверждение трансформации социальной реальности через действия.

Потенциальное лидерство, изучаемое в нашей работе, соприкасается с методологией «Сканирования горизонтов» (см. Асмолов и др., 2020). Сетевые лидеры сегодня имеют другую природу и другие имена. Ключевая характеристика сетевых лидеров может быть описана как спонтанная или целенаправленная поведенческая стратегия making events. Поэтому исследование стратегий сетевого лидерства — это изучение стратегий производства событий. Отсюда совершенно иные зоны рождения латентных лидеров, которые становятся все более и более явными, могут вспыхнуть где угодно и как магниты притягивают и конструируют новые сетевые структуры.

В роли мастеров производства событий сегодня зачастую выступают блоггеры (Юрий Дудь и др.) Сетевые блогеры могут быть расценены как современный вариант карнавальной культуры — они дразнят официальную культуру, противопоставляются ей, даже дают своим программам эпатирующие названиями вроде («Ещенепознер» и др.). По мнению Татьяны Алдошиной, возможно, стоит рассматривать взрывной рост блогерства как новый виток мифологического (по Р. Барту) переосмысления мира. Навязанная «мифология» масс-культуры, как официальной, так и неформальной, порождает запрос на собственный «миф» — наподобие водопада подросткового мифотворчества. Этому также немало способствует кинематографизация сознания и, пусть нечеткое, но фоновое осознание каждым себя как носителя мономифа (Дж. Кэмпбелл).

Еще один совершенно новый феномен в производстве событий, наряду с феноменом блогерства, — омоложение лидеров в сетях. Если раньше детские и подростковые игры не оказывали серьезного влияния на массовую культуру, то сегодня они становятся инициаторами тектонических сдвигов. Так, платформа ТикТок выросла из подросткового сервиса Музикли с новой подростковой танцевально-музыкальной культурой — массовый жестовый интернациональный язык интерпретации популярных песен. Во все времена дети придумывали свои языки, но только сегодня они получили для этого интернациональную платформу, которая нивелировала страновые различия, а позже стала глобальным инструментом коммуникации. Популярные у подростков музыкальные направления (например, k-pop) отражаются в рекламе, рассчитанной на взрослых и задают магистральные эстетические тренды. Помимо этого, появляются системы, рассчитанные на вовлечение подростков в бизнес-проекты (см., например, проект TeenSoursing), а юные предприниматели оказываются успешны в бизнесе. Таким образом, совсем молодые люди начинают оказывать гораздо большее влияние на массовую культуру и экономику.