В потоке истории, пожалуй, каждое время осознанно или неосознанно идентифицируется на весах индивидуальных человеческих судеб как самое трудное, самое тяжелое, самое темное и безвыходное.
И начинается неосознанный поиск того социального и психологически точного Имени, в котором, как в кристалле, отображается портрет трудных времен.
В пестром калейдоскопе имен мелькают то «окаянные дни в стиле Ивана Бунина», то средневековье, то смутное время, ассоциирующееся с выбросом самозванцев самых различных мастей… Список можно было бы продолжить.
При этом остается удивляться, что в этой палитре имен исторических идентификаций трагедийных эпох фактически почти не мелькает еще одно наименование — «МУТНОЕ ВРЕМЯ». Именно в «мутное время» дремлющие архетипы коллективного бессознательного, как социально-психологический планктон, выбрасываются на поверхность и окутывают тонкой, непроницаемой для воздуха свободы и разнообразия, пленкой общественную жизнь.
Невольно напрашивается сравнение общества, где произошел выброс подобного планктона, с потерпевшим крушение танкером, из которого на поверхность океана изверглись потоки нефти — изверглись и покрыли океан мутным герметичным пятном. Мастера описания экологических катастроф знают последствия подобных крушений. Но они также знают, что рано или поздно различные ветры, муссоны и пассаты, сотрут с поверхности океана темную нефтяную пленку. И тогда легкие моря вновь наполнятся свежим воздухом, а жизнь моря станет неповторимой, яркой и разнообразной.
Аналогичное происходит с разными странами и в «мутные времена», которые Милтон Кундера очень метко назвал временами «торжества незначительности».
Как нам с вами не задохнуться в «мутные времена», времена в том числе обезличивания и унификации образования? Как не заблудиться в самих себе?
Когда я думаю об этом, так и хочется вслед за мудрым Вольтером повторить, что в любые времена надо продолжать возделывать свой сад.
Надо возделывать свой сад, в том числе и сад журнала «Образовательная политика», очередной номер которого перед вами.